Ованес Саркаваг Имастасер

Слово о жизни и смерти блаженного мужа Божьего Саркавага и других святых (мужей) того времени

Воплощение праведности и мерило добродете­ли, блаженный вардапет Ованес, второе имя ко­торого Саркаваг, пройдя равноангельски земную жизнь, достиг конца и завершения своего благо­честивого жизненного пути в 578 году (1129) и с почестями был положен в могилу на покой вместе со всеми святыми.

Однако нам достодолжно скудной и бедной речью нашей кратко описать и ознакомить (вас) с его житием, дабы вы, добрые ревнители, брали с него пример и возродились оком души под сияющими как солнце лучами его полезных деяний.

Он с младенческих лет, с колыбели, подобно святому Самуилу, был посвящен Богу и целомуд­рию, (происходил) от плоти и крови священниче­ского рода, рос и воспитывался в Ахпатском мо­настыре у святого дяди своего, уроженца области Парисос. Сначала отдали его учиться духовной музыке, но затем, с проявлением в нем великого сокрытого сокровища, он дядей своим был вве­рен и поручен вардапету Урчаци. С отроческих лет он выделялся среди себе подобных. Взрос­лея, стал все более превосходить своих сверстни­ков постоянным преуспеянием, не предавался забавам детских лет на воле и собирал все полез­ное, что находится во внешнем мире, бережн применяя это с пользой для внутренней чистоты (своей). Распростившись со всем низменным и земным, с благоразумным вдохновением он (устремился) к мудрости, познал ее сладость, вку­сил прелесть мудрых размышлений и (воспылал) любовью к святости. И, сокрушив в себе перво­бытную власть чрева, он довольствовался лишь малым количеством хлеба. В отроческие годы он на многие дни уединялся в ущельях, погружался в чтение и занятия. Время от времени он (выхо­дил из своего уединения), шел к вардапетам и слушал их толкования и мудрые притчи. И (водимый) своей горячей любовью и вдохновен­ным желанием, он на восемь дней тайно укрылся в хранилище книг, в пещере, утучняя себя разно­образными занятиями и отменными блюдами из накопленных там яств духовной пищи.

С отроческих лет и до последнего вздоха он никогда не отвлекал внимания души своей от занятий, от чтения - учебы и обучения, неустан­ных бдений и молитв, отвратясь от всех (мирских) и суетных дел. И был он человеком благонрав­ным, любезным и улыбчивым, с мягкой поступью и приятной речью, милосердным к грешникам и мудрым лекарем для страждущих. Слава о его благости была так велика, что к нему стекались люди из дальних краев для исцеления своих ран.

Покупатели и страстные любители сокровищ мудрости, придя, располагались у ног сладкоре­чивого философа и заполняли коробы мыслей соответственно своим возможностям. И с ликова­нием возвращались, имея (при себе) добрые пло­ды и излучавшие свет каменья и сокровища. И все померкшие и угасшие науки предков, сокрытые и преданные забвению по невежеству, отсталости и лености умов, благодаря его трудо­емким сочинениям и остроте мысли вновь украси­ли и возрадовали души любомудрых и любозна­тельных мужей.

Во всех видах слова и дела - в исследовании и доказательствах, в письме и чтении, в историо­графии и толковании учений пророков и апосто­лов - он был так совершенен и славен, как никто другой хотя бы в одной из этих областей. И реки вытекающие из него, напоили дом Господний и юных отроков чертога Божьего. Но имеет ли смысл растягивать строки моего повествования когда ярким свидетельством этого могут служить его речи, наводнившие всю страну Армянскую и утоляющие нужды и потребности каждого? Из корней и побегов его произросли ветви с обилием плодов - учителя со светлой душой, как непод­вижные звезды и светила, излучающие свет, заполнившие землю животворным и премудрым словом, исполненным глубокого смысла, как в древности (книга) Иеремии, первая из духовных сочинений - порождение святости.

Подобно мудрой пчеле, собирающей нектар и аромат с цветов всевозможных оттенков, он напитывал свою мысль (всевозможными знания­ми) и нес в место, где был вскормлен - в пре­стольный город Ани, и переполнял сей дом изоби­лием. Щедро, не скупясь, накрывал он дарованным ему талантом стол, и воздавалось ему десятерицею. И расцвел он, распустив ростки, и взрастил полезные растения.

Окружив себя отроками, он смиренно и с неж­ной любовью обучал их сложным и глубоким на­укам. Прежде всего грамматике, ключа науки, наставника чтения и источника десятка интона­ций, с помощью которых разделяются мысли, распознается сила талантливых и услаждается слух внимающих и которые знакомят с долгими и краткими слогами, с гласными и согласными, со смысловым ударением, с ударением, приходя­щимся на гласный звук, с восходяще-нисходящей интонацией и употреблением апострофа, дабы не начинать строфу с середины и, поставив запятую в конце в знак окончания мысли и получив иной смысл, не быть похожим на дурного повара, до­стойного осмеяния.

После этого он посвящал их в тонкие и труднопостижимые сочинения, и, применяя каноны правильного чтения, учил постигать смысл содержания, требуя точного определения глаголов и имен.

Затем он переходил к учению о движении све­тил, давал группировать одинаковые и неизмен­ные (числа) календаря для (развития) внимания и наблюдательности. Знакомил с установленны­ми праздниками, с изменением месяцев и годов, делящихся на четыре времени. А также рассмат­ривал то, что заключается в одной четверти и в целом году, полезное и выгодное, содержа­щееся в сочинениях (велемудрых мужей), (знако­мил) с забеганием (дней) вперед из-за високос­ных годов и с неподвижным календарем. И с об­ращением календарного круга - с девятнадцатилетним периодом и двадцативосьмилетним пол­ным циклом, с иносказательными речами Аристотеля, и с числовыми промежутками Фило­на, четными и нечетными (числами), и с тем, что возникает из них, с образованием семерок внутри десяток и с невозможностью особого проверочно­го порядка, когда имеется рост или нет его.

В ристалище подобных и родственных им зна­ний он устремлял отроческие умы, учил форме вещей, упражнял, оттачивал и разжевывал, запа­сая (знаниями) о полезном и вредном.

И в ходе обучения у них рождалось доброе соперничество. И в каждом кипела душа, жела­ние превзойти (знаниями) другого. И каждый про­являл столь великую покорность и послушание своему вардапету, что даже когда, порицая за маленькую провинность, он говорил «замолчи», (ученик) умолкал на три года, лишь в мыслях смиренно беседуя с Богом и (весь) обратившись в слух. Так в течение тридцати лет почти не раскрывал рта блаженный Иеремия Андзрев, а укрощая, воспитывал и обуздывал себя, до­вольствуясь скудным столом из хлеба и трав.

Блаженный вардапет имел от святого Духа дар пророчества и чудотворения. Из многочис­ленных случаев, засвидетельствованных многи­ми, кое с чем ознакомлю вас.

Во-первых, (поведаем) о том, как в часы уеди­ненных молитв в его дыхании, будто в разгоревшемся пламени, сверкали искры, что было много раз замечено его окружающими.

И (вот вам) второй (пример): некто, ведущий развратный образ жизни, бесчинно входил (в церковь) и с наглым и дерзким лицом и тщеславным намерением подносил бескровную жертву. Бого­боязненные мужи неоднократно уведомляли (вардапета об этрм), дабы он запретил нечестив­цу совершать сей дерзкий поступок и освободил бы от него церковь. И святой (муж) Божий по своей мудрости, согласно смыслу того таинства, остерег его. Но (тот) не подчинился. И прежде чем разгласить тайную (беседу), он сказал ему от­дельно. Но тот и на это не обратил внимания. Тогда святой перед всей паствой стал наставлять его, столь дерзко нарушавшего его повеление, пока тот не умолк. И вот однажды он увидел, что вардапет, выйдя из пещеры, сел в беседке мона­стыря. И, выследив темной ночью, когда муж Божий вышел из пещеры, где спал, напал на него с обнаженным мечом и, приставив меч к горлу, хотел его убить. А тот мягко его спросил:

- Кто ты и за что хочешь меня убить?

И он отвечал:

- Я Барсех, которого ты публично поносил, хочу убить тебя за то, что ты запретил мне присутствовать на службе.

- Не совершай этого, сынок. Если я тебя публично осудил, я же тебе при народе дам врачевание.

И (нечестивец) отпустил его, взяв с него клят­ву сделать это. Таким образом (святой) избавился от грязного мерзавца и остался жив. Он никому не рассказал о своем тайном намерении. И в час проповеди, стоя пред паствой, отпускал грехи му­жа, говоря: «Братья, некие мужи оклеветали Барсеха, и я запретил ему ходить в церковь, но теперь, когда разузнал, что донос был ложным, его и Христа допустите друг к другу». Услышали это богобоязненные и благородные мужи и осу­дили его в сердце своем, ибо не знали о его тайном намерении. По окончании заутрени они окружили святого и порицали его за отпущение грехов. И он, разгневавшись, велел (вновь) отво­рить двери церкви и, воззвав к кресту Христа, установленному в церкви, сказал: «О святой крест христоноситель, я не пожелал быть заклан­ным как свинья, ты сверши свой суд». И все разошлись по своим домам. А наглец готовился послушать службу с другими достойными (людь­ми). При звоне колокола, когда собрался народ, вошел в церковь, и, взяв опреснок, собирался причаститься. И когда раскрылись врата дома Божьего, святой вардапет, вперив свой взор в крест, беззвучно молился, как Анна в древно­сти. Когда же безумец захотел войти с хлебом подношения, дух безумия поднял его, подобно пузырю, наполненному воздухом, и бросил пред амвоном, и стал на посрамление мучить его. И, как грозное знамение этого, он затрясся всем телом. И (все) вознесли хвалу Богу, исполняюще­му желание боящихся его и внимающему их мо­литвам. Святой же блаженный вардапет Божий восславил Христа, велел вынести нечистого за пределы святых мест и вознести благодарствен­ную молитву. А безрассудный муж, претерпевший жестокий удар, жил трясясь двадцать один год жалкой жизнью. И один из священнослужителей, по имени Дзэт, все эти годы присматривал за грешным, кормил его и, взвалив на спину, нес его в нужник. Конец его был еще злосчастней. (Рас­сказать) о нем я просил в письме, и они, уточнив (услышанное) из уст очевидца, мужа, прислужи­вавшего за ним, написали мне, что я и записал.